Писатель, упоминающий в одной из рассказанных историй о своем героическом деде-белорусе – отважном победителе над «дикой охотой короля Стаха», родился в молдавской столице в 1979 году. Я с некоторой опаской всматриваюсь в творчество тех, кто заявляет о слишком раннем начале своего литературного пути, как автор «Букваря», который с 14 лет марает бумагу, пишет прозу: «плохую – с 1999 года, хорошую – с 2001 года». Поверим. Тем более что автор опубликовался с рассказом в «Новом мире» в 2002 году, на следующий год стал лауреатом Всероссийской премии «Дебют», а уже в 2004 году издал три повести в сборнике «Усадьба сумасшедших» в питерской «Астрели». В 2007 году входит в шорт-лист «Русской премии». В этом же году вышла его вторая книга в России, в нынешнем – сразу две  (итого четыре книги), среди которых и наш «Букварь». Стал победителем «Русской премии» за 2008 год. Быстрый успех, литературная дорога, по которой Лорченков движется семимильными шагами, феерия критических откликов – многие могут позавидовать.

Параллельно с писательством вспахивал ниву журналистики, откуда легко перепрыгнул в туристический бизнес, где заработки в три раза выше. И продолжает активно сочинять.

Лорченкова интересует главная составляющая в жизни и судьбе любого человека – любовь во всех её ипостасях от грубо сексуальной до небесно возвышенной. В промежутке многому ещё находится  место, даже тому, что мы, походя, называем извращениями, а именно: любовь к красавице-зебре из зоопарка (на специфическом медицинском языке это явление называется зоофилией).

Идеи стариков Фрейда с Юнгом не обошли стороной коротеньких лорченковских историй. А ещё и любовные парадоксы – как вам, например, следующая оценка великого чувства: «Любовь – это список покупок». При этом самые повседневные вещи могут находить удивительные связи с любовным экстазом, такие, например, как унитаз или лимонад, или йод. Впрочем, именно так и названы одноименные рассказы: «Унитаз», «Лимонад», «Йод».

Замечательно, что почти все незатейливые с хулиганским подтекстом рассказики умудряются выруливать с кривой сюжетной дорожки на торный путь философии мироздания. Вот, к примеру, стоит разумное весло (помните знаменитую скульптуру «Девушка с веслом») и занимается рефлексией «за жизнь» с философским подтекстом. Эта, с позволения сказать, думающая штуковина, чего-то смекает «про себя» о том, что мир сможет уцелеть только в одном случае: «Если любви будет ровно столько, сколько нужно». Правда, сколько её конкретно нужно и в каких единицах измерять это «нужно», автор не раскрывает. Если не верите в разумность части статуи, можете у этого скульптурного «жезла» поинтересоваться – указан адрес его стояния.  Неужели это и есть ось мироздания, на которой всё держится? Страшно подумать, но эту подлянку над всем сущим придумали Боги из Упанишад. И трепещет мир, болезный, на вот этих «соплях», которые то ли солдат румынский перебьет по пьяни, а, может,  какие из негодяев местных по неведению развеют на составные. И тогда загогочет последним ужасным смехом всеобщий Апокалипсис.

А ещё у Владимира Лорченкова все женщины – и хорошие, и не очень, и даже ведьмы с всякими неверными изменщицами – имеют одно и то же имя Ирина. Наверное, потому, что любимая жена писателя так зовется. У многочисленных Ирин всё разное, кроме одного – все они сладострастницы, обожающие сексуальные утехи. Ещё у некоторых из них с наличием мозгов туго, но это даже хорошо, потому что не продохнуть от мыслей тех, кто до книги «Букварь» Владимира Лорченкова совсем не умел мыслить. Как вам разумный динозаврик на плавочках одной из героинь; картинка, озабоченная тем, что этот предмет нижнего белья слишком часто стирают на руках, а это пагубно отражается на нем, изображении трицератопса, его существовании – растворяется помаленьку, помнящий свою многомиллионнолетнюю историю.

Но, оказывается, венгерский рыбный суп «Халасли» (мрак для русского желудка) тоже наблюдает за постепенным остыванием ураганного чувства двоих. Его едят и снова готовят, и вновь едят, чтобы опять приготовить. Однако каждый раз перед употреблением суп отмечает, что с мужчиной и женщиной с течением времени происходит что-то не то.

Лорченков издевается, играя, и смеется, издеваясь. Для него табу для поэзии – рифмованное «любовь-кровь», ничего не стоит ввести в свою романтическую прозу, в которой, если любовь, то, словно взрыв, но почти обязательно в продуктах разрыва присутствует яркая кровяная субстанция. Умудряется  ещё и серьезным, сквозь фирменный юмор, оставаться: поднимает тяжеловесные национальные и террористические темы. Назовите ещё какого-либо современного писателя из бывших советских республик, кто бы мог столь раскованно говорить об этом, не обращая никакого внимания на особо зловредных националистов, которые откуда-то повылезали в каждой из новых стран.

Автор выращивает свои рассказы, словно из ничего. Глянь, а смыслы вместе со стилевыми оттенками спектрами радуг причудливо переливаются. Ещё и глубина смысловая и сюжетная наблюдается – этому вообще высокая литературная цена.

Внешне незамысловатые, но талантливо рассказанные истории, включились в процесс  реабилитации короткого жанра прозы на русском языке, на какое-то время утерявшего популярность. Русский рассказ вновь становится востребованным. Не верите?.. Читайте «Букварь» Владимира Лорченкова.

Валерий Плющев