Захар Прилепин. Ботинки, полные горячей водкой. Пацанские рассказы. М., АСТ, 2008. 188 с.

 Это четвертая книжка Прилепина, за которым устоялась репутация одного из самых многообещающих российских беллетристов. Предыдущие назывались «Санькя», «Патологии» и «Грех». Если первый роман обладал более или менее связным сюжетом, то два других – скорее циклы рассказов, объединенных темой или фигурой главного героя. 

Скажем, в «Грехе» герой, названный без затей – Захарка, был последовательно влюбленным юношей, грузчиком в магазине, могильщиком на погосте, вышибалой в ночном клубе, молодым отцом и сержантом-контрактником в Чечне.

Дмитрий Быков усматривает в прозе Прилепина влияние Гайто Газданова и Эдуарда Лимонова. От лимоновских персонажей герой его унаследовал разве что идеологию молодого доморощенного мачо – маргинала и провинциала. Раннюю газдановскую прозу кое-что в книжках Прилепина действительно напоминает: окружающий мир, сам по себе достаточно убогий (например, прифронтовой), непринужденно расцвечивается красками как бы легкого опьянения… Но, вообще говоря, и такой несколько оперный герой, и эти яркие южные краски были впервые использованы Максимом Горьким в цикле ранних рассказов про романтических босяков. Позже Пролетарский Буревестник от них отказался – точнее, они естественным образом выцвели.

Новая книжка устроена несколько сложнее. Первая и последняя миниатюры – откровенно мелодраматические, про любовь на волосок от гибели или тюрьмы. Кроме того, в книжке перетасовано сразу два цикла рассказов. В первом из них юноша-рассказчик в компании еще двух оболтусов, Ранее Судимого и Нигде не Работающего, попадают в разного рода переделки: то в серию ДТП на мирной нечерноземной трассе, то на блядки в провинциальном городке, то в таинственную деревню, окруженную нехорошими слухами. Во втором цикле рассказов герой – уже повзрослевший, но с неизжитым романтизмом – то пускается в запой с рок-кумиром былых времен, то скитается по столичным кабакам с друзьями-литераторами, один из которых угодил было в Большие Чиновники, но очень скоро был разжалован.

Чувственности и чувствительности в рассказах по-прежнему хоть отбавляй. Некоторые эпизоды по-прежнему носят следы литературной учебы (так, чеченская война изображена явно с учетом «Конармии» Бабеля). Герои Прилепина по-прежнему привлекательней, чем нерешительные интеллигенты Быкова или инфантильные нытики Гришковца (больше у нас изображать современность напрямую вроде бы никто не решается). Читать по-прежнему интересно. Однако уже чувствуется, что романтический период у Прилепина несколько затянулся. Беспрерывная любовь или война, не говоря уж о тюрьме или пьянке, все-таки сильно изнашивают человека; к литературным героям это тоже относится.

Предшественники Прилепина выходили из порочного романтического круга по-разному. Горький сделался заунывным классиком и политическим публицистом. Бабель просто замолчал. Гоголь тоже в конце концов замолчал, но успел написать комедию «Ревизор» и поэму «Мертвые души». Сакраментальная сегодняшняя фраза «обоснуй, что ты пацан» к этому последнему случаю наиболее применима.