|
|
Бизнес-портал КузбассаНовости, обзоры, рынки, аналитика,
|
|
|
|
|
| об изданииархив номеров еженедельникарекламаподпискаобратная связьчитатели о насфотогалереяАвант-ПЕРСОНАДоброе дело |  |
Новости компаний[11 апреля] Жители Кузбасса стали чаще посещать Дальний Восток
Издательская группа «Авант»
Областной экономический еженедельник «Авант-ПАРТНЕР» |
Областной экономический еженедельник «Авант-ПАРТНЕР» № 4 от 06.03.2012
Стукнуло сто лет со дня рождения советского писателя Всеволода Кочетова. Всеволод Анисимович родился в Новгороде, окончил сельскохозяйственный техникум, был агрономом, потом журналистом, в войну служил корреспондентом в газетах Ленинградского фронта. В 1952 году издал роман «Журбины» о пролетарском семействе, где три поколения трудятся на судоверфи (экранизация – «Большая семья», 1954).
В 1955-59 был главным редактором «Литературной газеты», в 1961-73 – главным редактором журнала «Октябрь». Перу Кочетова принадлежат также «антиоттепельные» романы «Братья Ершовы» (1958) и «Секретарь обкома» (1961), «антинтеллигентский» роман «Чего же ты хочешь?» (1969); название последнего явно имеет в виду классические «Что делать?» и «Кто виноват?». Роман этот и сам стал объектом пародий критика Зиновия Паперного и прозаика Сергея Смирнова – правда, не слишком остроумных . 4 ноября 1973 года Кочетов покончил самоубийством, застрелившись из охотничьего ружья. Был награждён двумя орденами Ленина. Похоронен на Новодевичьем кладбище. В Великом Новгороде имеется памятник Кочетову, почему-то на улице Ломоносова – разве на том основании, что оба были самородки.
Евгений Попов пишет: «Трагедия Всеволода Кочетова, простого человека, вознесённого на советский литературный Олимп, заключалась в том, что он был на редкость настоящим советским писателем... Кочетов все воспринимал слишком всерьёз в то странное время, когда уже подмигивал своим ревизионистским оком Никита Хрущев, когда медленно наливался, как прыщ, багровый брежневский «зрелый социализм»… Роман «Чего же ты хочешь?» некогда был бестселлером… Над ним дружно потешались служилые конформисты, мечтающие о «возврате к ленинским нормам» и «социализме с человеческим лицом», его любили цитировать на пьянках богемные диссиденты… Это сочинение смутило даже большевиков, ибо верный, но недалекий их слуга подложил им изрядную свинью, простодушно высказав «с последней прямотой» всё, что он думает о мире, окружающем его и СССР… Насельники империи одурманены мощной западной пропагандой, художники, сменившие Серп и Молот на безыдейного голубя Пикассо, рисуют абстрактные картины, писатели пишут всяческую мерзость, киношники снимают за народные денежки пустоту, значительная часть молодежи плевать хотела на светлые коммунистические идеалы». А впрочем, Попов считает Кочетова предтечей русского концептуализма и по-своему восхищается его сочинениями. Есть понятие «кэмп», придуманное Сьюзен Зонтаг: настолько ужасно, что даже хорошо. В общем, высшая, на свой лад совершенная форма китча. Михаил Золотоносов полагает, что Кочетов был просто пламенный сталинист и рупор КГБ, этим и интересен. «Впервые советский автор для убедительности получил разрешение назвать в открытой печати «Новое русское слово», «Грани», «Посев», «Русскую мысль»… Приводились фрагменты из листовки «К интеллигенции России» (1967): «Россия разорена, инакомыслие в ней подавляется, идеи не осуществились, коммунизм себя изжил». Все об этом знали, но читать такое даже в гебешных кавычках было забавно, не случайно роман стал бестселлером, в библиотеках за ним выстроились очереди. Читать его интересно и сейчас, ибо опус Кочетова показывает, что андроповский орган весьма точно представлял, откуда исходят главные опасности для режима. Так как он насквозь утопичен, то смерть ему принесут не бомбы, а СЛОВО, разоблачение... Сейчас уже вполне ясно, что в 1987 году КГБ начал перестройку, то есть демонтаж режима, именно по той программе, которую в 1969 году он полагал смертельной». Денис Драгунский считает всё творчество Кочетова полемикой с сочинениями Михаила Булгакова. «Журбины» – это ответ на «Турбиных», несгибаемый писатель Булатов в «Чего же ты хочешь?» – тень самого Булгакова. «Булгакову Кочетов, наверное, очень завидовал. Шутка ли – тот лично общался со Сталиным. Политбюро неоднократно заседало по поводу «Дней Турбиных», а сам спектакль великий вождь смотрел, говорят, полтора десятка раз». И вообще, «если бы Всеволод Кочетов написал роман «Мастер и Маргарита», советская интеллигенция приняла бы его в штыки… Во-первых, это пасквиль на демократическое движение. Диссидент Иешуа Га-Ноцри — доверчивый слабак, а чекист Понтий Пилат — человек сильный и честный. Ему симпатичен наивный Иешуа, но политическая ситуация не позволяет расслабиться… Во-вторых, это карикатурное изображение людей творческих профессий. Все эти Берлиозы и Латунские, Лиходеевы и Варенухи вызывают брезгливый смешок у читателя, далёкого от литературы и театра… Налицо попытка поссорить интеллигенцию и народ. В-третьих, и это самое главное, в романе прославлен и воспет Сталин. Во всем обаянии всесильного зла». Кочетовский роман подражателен даже по структуре. «Булгаковской стае Воланда, залетевшей в Москву, у Кочетова соответствует заезжая группа идеологических диверсантов во главе с исчадием ада Уве Клайбергом. Есть там и свой Коровьев, и Азазелло, и даже своя Гелла». Оба романа распадаются на два слоя, «роман как таковой, серьёзный и «художественный», и роман-фельетон, агрессивный, резонерский, полный намеков и узнаваемых фигур». И смерть Кочетова была не менее трагичной, чем булгаковская: «Онкологический диагноз плюс старинный русский недуг, и самое главное – оплеуха от родной партии... Не надо, товарищ Кочетов, преувеличивать, и упрощать тоже не надо – таков был общий тон рецензий в партийной прессе». Был и ещё один эпизод, который, по мнению Драгунского, доконал советского писателя. «Кочетов изобразил, среди прочих ревизионистов, писателя-славянофила Владимира Солоухина, под именем Саввы Богородицкого. Этот Савва был омерзителен: называл царей-кровопийц по имени-отчеству, угнетал колхозников у себя на даче и жрал чеснок, так что воняло вокруг… Солоухин не стерпел и однажды позвонил Кочетову прямо в дверь. Тот открыл. У здоровенного Солоухина была в руке тяжелая трость. Кочетов убежал и заперся в спальне. Солоухин переколотил тростью весь старинный фарфор, который стоял на стеклянных полках в гостиной, и ушёл. Дело было утром. Кочетов вызвал машину и тут же помчался в ЦК КПСС. Но товарищи из ЦК брезгливо спросили: «А почему, собственно, вы не обратились в милицию, товарищ Кочетов?» Это было даже хуже, чем разгромная статья в «Комсомолке». Это был конец». Зачем мы так подробно занимаемся Кочетовым? Хотя бы затем, что писсоюзовские нравы за сорок лет, прошедших после его смерти, ничуть не переменились. Возьмите любой номер журнала «Огни Кузбасса» – в половине сочинений вы обнаружите ровно тот же обличительный пафос, только с заменой партийности на православие-самодержавие-народность. В Великом Новгороде только собираются возобновить Кочетовские чтения – в Кузбассе давно и регулярно проводятся чтения Федоровские, имя Василия Федорова носит областная библиотека. Между тем Федоров очень напоминал Кочетова – и простодушием, и назидательностью, и незамысловатым юмором, и взвешенной позицией: западников обличал, но к славянофилам не примкнул... В Мариинске чтут память писателя Чивилихина, имеется его дом-музей; этот, правда, склонялся к славянофильству, но писал столь же смешные опусы... В Кемерове на улице Весенней висит мемориальная доска: здесь жил Александр Волошин, автор романа «Земля Кузнецкая». Сравните это сочинение и «Журбиных»: как будто одной рукой писано. И фигура Волошина тоже по-своему трагическая: сначала был обласкан советской властью, потом имел неприятности по партийной линии… В общем, других классиков у нас для вас нет. Юрий Юдин
|
Деловые новости[15 апреля] Бывший адвокат из Кемерова получил 2 года лишения свободы условно и штраф 50 тыс. рублей за мошенничество
Рынки/отраслиПоиск по сайту |
 |
|
© Бизнес-портал Кузбасса
Все права защищены
|
Идея проекта, информация об авторах
|
| Разработка сайта ‛ Студия Михаила Христосенко |
