|
|
Бизнес-портал КузбассаНовости, обзоры, рынки, аналитика,
|
|
|
|
|
| об изданииархив номеров еженедельникарекламаподпискаобратная связьчитатели о насфотогалереяАвант-ПЕРСОНАДоброе дело |  |
Новости компаний[24 апреля] МегаФон первым из операторов разработал радиосвязь для экстренных служб и бизнеса
Издательская группа «Авант»
Областной экономический еженедельник «Авант-ПАРТНЕР» |
Областной экономический еженедельник «Авант-ПАРТНЕР» № 4 от 06.03.2012
 Лев Лосев умер 6 мая 2009 года. Уже после смерти друзья-соратники издали книгу его мемуарной прозы «Меандр», не законченную автором при жизни, потому частично реконструированную. Название играет двумя смыслами греческого слова Maiandros: причудливые петли реки и геометрический узор.Друг Иосифа Бродского, более того, биограф поэта и сам поэт открывает воспоминания вполне ожидаемым разделом «Про Иосифа», включая в него то, что не вошло в известную жэзээловскую книгу и то, что в отдельных фактах вообще-то вошло. Друзья Иосифа Бродского постарались обстоятельно отписаться «по теме». Не исключение и Лев Лосев, мемуары которого о поэте-нобелиате можно было бы озаглавить: «Я и Иосиф». Их автор вольно или невольно пытается определить в написанном, какое место занимает в этой формуле «я». Вот это обнажается до «косточек», а всё остальное – только до «мякоти».
Лосев стоит, как на фундаменте, на мысли – гениями рождаются. У него Бродский – безусловный гений. Совсем не случайно мемуарист выстраивает ранжир слов – гениальный, великий, большой. Читатели вправе выбирать любое из этих прилагательных по своему вкусу и оценке. Впрочем, один из «оставшихся» здесь друзей Бродского (большинство, как и мемуарист, «уехало») Евгений Рейн не так давно прорычал своим густым голосом в ЦДЛ: «Читатель – это г…» Наверное, выпил крепко перед тем, как взгромоздился за трибуну. Или действительно так считает?.. Лосев рассуждает об эмиграции – почему, зачем уезжают? Исповедуясь, он практически отвергает трепетность чувства к родной стране. Совсем не случайно у него так ни единого раза и не прозвучало за всю книгу слова «Родина». Его заворожила, как он пишет, «новизна». Сегодня, по большому счёту, хлебай, при желании, эту новизну полной ложкой до отрыжки. Но уехать?.. Бродского-то выгнали, оторвали насильно от почвы… Здесь же, поначалу на ПМЖ заявлялся Израиль, а собирался выезжать только в США… По большому счёту, Лосеву не откажешь в проницательности и глубине рассуждений. Вот, например, он говорит о гиперграфии (многописании, мании писания, которая по привычке именуется графоманией) у Бродского: «…Гиперграфией «страдали» все одержимые творчеством литераторы – Бальзак, Диккенс, Толстой (а также похожий на Бальзака молодой друг Дима Быков). О Достоевском и говорить не приходится, вышеописанный синдром в специальной литературе даже иногда называется «синдромом Достоевского». Гиперграфия совсем не обязательное условие поэтического таланта, но иногда сопутствует ему». Потому-то у Иосифа «среди тысяч поэтических строк» «мелькают прекрасные стихи, но много и невыразительного, излишне многословного, возникшего потому, что руку с пером несло по бумаге», отмечает Лосев. Второй и третий разделы «Меандра» – воспоминания о значимом для жизни их автора, вызванные, как он записал, «потребностью рассказать свою жизнь самому себе». Он, например, припомнил собственную юношескую борьбу с постылой властью (диссидентом Лосев, как и Бродский, никогда не был): мочились прилюдно на улицах Ленинграда, и это означало «Долой советскую власть!». Да-а-а… Отчего-то «мочеиспускание как выражение нонконформизма и протеста» волнует и некоторых иных бывших ленинградцев (Петербург, по утверждению мемуариста, «классический город средиземноморского цивилизационного наследия»), о чём можно прочесть в книге Лосева, но не будем на этом зацикливаться. Обильны яркие воспоминания, часто с резкими личными характеристиками, о литературном окружении, как сейчас говорят, «литтусовке». «Талантливый, много знающий, с великолепным воображением, иногда невыносимый, всегда интересный, смешной Рейн. При нём, для контраста, медленный и мямлящий, как зять Мижуев, Бобышев». «…Напорешься на чтение Наймана – скука смертная». Найману вообще достается на орехи. Он обвиняется в мелочности, во лжи и иных некрасивых грехах. Видимо, вдарив по своему бывшему другу-собутыльнику, к тому же сильно мемуарничающему не на пользу бывших приятелей, можно зеркально облагородить себя сотоварищи. Даже такое говорится о клятом Наймане: «…Заботливый пожилой еврей». Заметьте, это пишет тоже заботливый пожилой еврей. Вообще-то, получается в итоге так, что оба стоят друг друга. Так и просится знаменитое: «Чума на оба ваших дома». Закроем тему, приведя ещё одну лосевскую цитату о Наймане: «Толя вздувает себя до размеров равного Ахматовой собеседника, а чтобы это было не так уж очевидно, чуть-чуть опускает Ахматову». А вот так мемуарист характеризует Ахмадулину: «…Высокопарность, которая так захлестнула с годами поэтессу». О предшественниках, в том числе и водящих знакомство с Лосевым, он тоже режет свою собственную правду-матку. Сельвинский у него «неумен». Гениальная строчка «Его зарыли в шар земной» для Лосева «ходульная». Твардовский «сляпал» Василия Теркина». Достается и Юрию Тынянову, и Роберту Рождественскому, если не по творческой части, то за нравственный релятивизм, да и Юрию Олеше тонко так подсыпают «перчику с табачком» по поводу его бывшей супруги. А потом и «Рейн, самый живой и талантливый», двусмысленно подвязывается к хотению «не духовного, а грубо материального». И только Пастернак, с которым, несмотря ни на что, удалось встретиться в молодости – счастье, свет в окошке, даже «солнце» поэзии. И, естественно, Бродский тоже. Заключает книгу страшноватая повесть «Москвы от Лосеффа». Здесь автор возвращается в столицу уже России (уезжал из СССР), чтобы сойтись в жёстком клинче за собственность умершего отца и живой, деградирующей на глазах, мачехи, – за московскую квартиру. Помните, у классика, «квартирный вопрос их испортил». Лосев терпит поражение от «новых» людей «новой» России, которых почему-то поддерживает «новая» власть и «новая» тогда ещё милиция. Скользом влетает в жилищный сюжет известный певец и композитор Александр Градский, получивший своё в рассерженных эпитетах негодующего мемуариста. Ну, это уже, наверное, от обиды и природной саркастичности. В кратком предисловии Сергея Гандлевского написано: «Память Лосева на редкость бескорыстна и добросовестна и внушает очень большое доверие». А вот ещё одна полярная точка зрения: «Лосев искренне и нежно любил Бродского, но его личности не понимал и не принимал». Опять из того же критика: «…В Лосеве всегда был силен осмотрительный обыватель, не то верящий, не то ориентирующийся на общепринятые ценности и правила поведения». Отметим, что, как и все мемуары, «Меандр» сильно субъективен, что никогда не считалось недостатком воспоминаний литераторов. Закончим ударной цитатой из Льва Лосева: «Нет специального литературного таланта – есть талант жить, который порой проявляется в литературе». Согласен с этой мыслью на сто процентов. Валерий Плющев
|
Деловые новости[24 апреля] Глава Кузбасса ввел «персональную ответственность руководителей за разъяснительную работу» по предотвращению украинского кибер-мошенничества
Рынки/отраслиПоиск по сайту |
 |
|
© Бизнес-портал Кузбасса
Все права защищены
|
Идея проекта, информация об авторах
|
| Разработка сайта ‛ Студия Михаила Христосенко |
