Может быть, востребовано это будет всего лишь представителями интеллектуальной элиты, потому как часть опубликованных в книге материалов вряд ли доступна массовому читателю. Ограничителями являются наукоемкость, обильное использование специальной терминологии, ориентированность на конкретных оппонентов, которым именно эти мысли автора интересны.

Александр Эткинд (не путать с Ефимом Эткиндом – ушедшим из жизни известным переводчиком, филологом, специалистом по стиховедению, выдавленным в эмиграцию и затем возвратившимся) хорошо известен в столичных гуманитарных кругах, а также в среде зарубежных славистов. В свое время он поработал в структуре Академии наук, университетах за границей и в России, является  автором нескольких интеллектуальных бестселлеров, среди которых сильно нашумевшие «Эрос невозможного. История психоанализа в России» (1993) и «Хлыст. Секты, литература и революция» (1998).

Книга «Non-fiction», изданная в «Новом литературном обозрении» тиражом 1500 экземпляров,  включает статьи, эссе, рецензии, обзоры, фельетоны  и даже предисловия последнего десятилетия, публиковавшиеся в разнокалиберных изданиях, хотя есть и не публиковавшееся. Этот промежуточный итог работы – скорее всё-таки эссе, хотя автор объединяет собранное в книгу под крышей русского определения «публицистика». Что-то написано с заявкой на скандал в благородном семействе узких специалистов, что-то – по чужому скандальному поводу, большая часть статей о русской литературе, истории, психологии, политике – интеллектуальная история стерпит все страницы, лишь бы основательно и интересно было написано.

Эткинда интересует Серебряный век, взаимоотношения филологии с политикой, история русского сектантства на фоне развития русской революции, «темные» страницы психоанализа в России – и это только малая часть тем, поднимаемых автором.

Главный вопрос ученого – судьба свободы в нашей стране и есть ли будущее для свободного развития России? При этом Эткинд выступает сторонником либерализма правоконсервативного толка. В эссе об Исайе Берлине, друге Анны Ахматовой, сказано, что тот  «признавал принадлежность к нации важнейшей из ценностей, но свобода ещё важнее». Известно, что в сегодняшней России защита свободы, а тем паче либерализма, вызывает часто пещерное неприятие. В моду входят совсем иные ценности. Эткинд же, проявляя политическую дерзость, на примере анализа и интерпретации самых разных работ как западных, так и отечественных авторов, наглядно и доказательно показывает, к чему всё это может привести.    

И всё-таки сначала он поёт самый настоящий гимн филологии как науке: «Самые необычные достижения отечественной гуманитарной науки были связаны с филологией». Филология, как известно, является своеобразным переводчиком, который, интерпретируя текст, переводит его на другой язык, всегда являющийся языком современности. Достаточно вспомнить, как разнонаправленно «переводили» творчество Пушкина в разные времена.

Так вот, согласно Эткинду, хорошо то толкование, которое находит компромисс между верностью оригиналу и возможностями современного понимания.

Не следует забывать и о роли политики, так как без неё   современники разобщены и беспомощны. При этом политика – это не только диалог с властью: мы хорошо знаем, как действует властный пресс на общество. Но именно тогда в противостоянии возникают (пробуждаются) непонятные власти и недоступные для понимания ею и её обслугой формы политической энергетики, которые, накапливая энергию, в конце концов, разносят по российской традиции все властные институты вдребезги. И заигрывание с частью интеллектуалов не спасает обреченного положения.

Думаю, что автор, размышляя о способах чтения, которые меняются так же быстро, творчески и исторически, и, в конечном итоге, закономерно изменяются, как и способы самого письма, предупреждает власть о правильном восприятии, казалось бы, давно прочитанного из классики. Неправильное, несовременное чтение и понимание приводят к нарастанию общественных противоречий, которые опять-таки сами знаете, к чему ведут.

«Такие ценности, как свежий воздух, не существуют сами по себе, а постоянно, каждую минуту кем-то создаются и кем-то портятся». – Замечательная иносказательная формула для тех, кто жаждет понимания.

Итак, литература и филология, в числе прочего, создают разум, «ясную, чистую атмосферу разума». Эткинд, как следует из его мыслей, – воинствующий либерал, берущий себе в подкрепление таких же по идейным установкам либералов. Например, он анализирует работы Айн Рэнд, обильно цитируя. Вот примеры таких цитат: «…главным злом в экономике является инфляция… Инфляция есть цифровое выражение левых идей. Инфляция есть следствие раздутого государства. Ничто, даже экономический рост, не оправдывают инфляцию». Ещё максималистская цитата: «Люди, лишенные свободы, не способны к развитию технической цивилизации. Вслед за свободой они потеряют способность к изобретению и творчеству. Такой режим деградирует именно в тех аспектах, которые считает единственно важными: в технике, силе и власти».

Как известно, СССР проиграл, прежде всего, в экономическом соревновании, хотя не только в этом. Люди, в основном, были искренними, но не были свободными.

У автора присутствуют и некоторые оригинальные гипотезы, касающиеся конкретных литературных текстов. Так, прототипом Воланда в булгаковском «Мастере и Маргарите» он называет американского посла Буллита, к которому писатель приходил в Спасо-хаус и принимал в собственной знаменитой квартире. Дипломат США хлопотал о выезде Булгакова на лечение за границу – не вышло. Гипотеза интересная, но, конечно, спорная.

Боюсь рекомендовать книгу любителям легкого чтива – они вряд ли найдут в ней искомое. А вот опытные читатели, много знающие, но желающие пополнить свою копилку знаний, – пожалуйста.

Кстати, в пятой части (всего в книге пять частей) автор снимает забрало, оставляет в передней традиционную вежливость и разбирается с противниками – у кого из творческих работников нет врагов? Здесь достается супостатам, использующим запрещенное оружие: произвольный обрыв цитат, искажающий авторские мысли, вбрасывание посторонних и отвлекающих вопросов в огонь полемики, маскировка с помощью откровенной лжи. Тех, кто любит литературно-интеллектуальные драки, эта часть сборника может взбодрить до дрожи.

Валерий Плющев