Приятельница прислала стенограмму: на радио «Свобода» в интересной компании обсуждала гламур в эпоху Путина. Там было много любопытных поворотов темы, но первое, что мне взошло на ум: и действительно, пора подводить итоги путинского правления, оно ведь буквально через месяц заканчивается, по крайней мере номинально.

И весьма кстати тут тема гламура как мощной визуальной технологии, которая в путинскую эпоху в известном смысле подменила идеологию.

При советской власти страна ведь жила в сфере преимущественно словесной. Как говорит поэт Лев Рубинштейн, «мы пережили эти советские годы, когда власть тотально присваивала сферу вербальную, слова, язык, когда они говорили ритуально, многословно, путано, заставляли всех в этом участвовать, заставляли изучать свои программы партии, всю эту бодягу, вовлекали в бессмысленную свою говорильню. И это была говорильня ради говорильни. Содержания там никакого не было уже давно. А когда это стало совсем очевидным всем, включая и говорящих, то и рассыпался этот космос советский».

Я, впрочем, думаю, что и либерально-демократический дискурс, вытеснивший советский, скомпрометировал себя не в меньшей, если не в большей степени. По крайней мере, пылкие перестроечные газеты и журналы сейчас неловко читать, тогда как застойно-советские просто скучно. Как бы то ни было, но когда главным российским златоустом вдруг оказался косноязычный Черномырдин, стало ясно, что эпоха словоговорения закончилась.

Что касается эпохи победившей визуальности, то она и на Западе давно уже победила, но у нас в России этот процесс, как водится, имел свои особенности. Сферу визуального у нас опять-таки быстренько присвоила власть, чтобы в этом убедиться, достаточно включить телевизор. При этом Владимир Путин мог отвечать на вопросы журналистов и обывателей по четыре часа кряду – тут его можно сравнить только с Фиделем Кастро, любителем многочасовых речей. Но что от всего этого осталось в памяти? Несколько энергичных высказываний: «Мочить в сортире»; «Что случилось с подводной лодкой?» – «Она утонула»; «Может быть, мы с народом неправы»; «Истерику попрошу прекратить». Ну, может, кто-то припомнит еще парочку афоризмов. Негусто за девять лет правления.

Стало быть, ключевыми для путинского правления, как оно и положено в эпоху гламура, должны быть не слова, а картинки. И они у каждого из нас наверняка остались в памяти. Единственная трудность тут в том, что эпоха еще не отодвинулась на достаточное расстояние. Куда проще с предыдущим правлением. Ельцин на танке. Горящий Белый дом. Ельцин, пляшущий на предвыборном концерте. Жириновский поливает Немцова апельсиновым соком. Публичные казни в Чечне. Ельцин, дирижирующий ирландским оркестром. Лебедь, подписывающий перемирие с террористами. Березовский, идущий сдавать думский мандат. Человек, похожий на генерального прокурора…

Выделить столь же эмблематические картинки эпохи Путина труднее, но попробовать можно.

Путин в кабине  истребителя. Это было сразу же после ельцинской отставки. Понятно, что сюжет был предвыборный, но все равно это выглядело монументально. Такого бравого лидера в России еще не было. С тех пор Владимир Владимирович чем только не рулил, от снегохода до трактора, но эффект, понятно, был уже не тот.

Беслан. От «Норд-Оста» или «Курска» каких-то отчетливых кадров не осталось, а бесланская краснокирпичная школа и сейчас стоит перед глазами.

Ходорковский в клетке. Березовскому позволили сбежать подобру-поздорову, Гусинского то сажали, то выпускали при мутных каких-то обстоятельствах, а Ходорковский превратился в показательного узника. Как и Басманный суд – в имя нарицательное.

Ксения Собчак, выходящая из золоченой кареты. Это, конечно, главная эмблема отечественного гламура. На смену триаде «комсомолка, спортсменка, отличница» пришла другая: «блондинка, наследная принцесса, телеведущая». Комсомолки и спортсменки, впрочем, снова вошли в моду, и вполне гламурного облика – вспомним Алину Кабаеву со Светланой Хоркиной в думских креслах. Но это все-таки вариант, уже отработанный при советской власти – тогда в этом амплуа выступали Ирина Роднина, Владислав Третьяк и Анатолий Карпов.

 Литвиненко при смерти в лондонской больнице. Кто угостил перебежчика английским чаем с полонием, в данном случае не так уж важно. Просто этот телевизионный кадр стал эмблемой шпионской темы, которая в эпоху Путина расцвела почти как при Сталине. К тому же дело здесь не только в том, что Путин – бывший разведчик; не менее важен этот английский привкус, заставляющий вспоминать Джеймса Бонда.

Президент топлесс. Кадры с Владимиром Путиным, голым по пояс, отдыхающим в Туве с Сергеем Шойгу, смаковали не только телевизионщики. Одна почтенная газета даже пригласила экспертов, чтобы установить, где это президент так накачался. На каких снарядах и тренажерах, имеется в виду. Что Путин поклонник дзюдо и горных лыж, впрочем, было давно известно. Причина ажиотажа, по-видимому, в том, что первые лица в России по-прежнему крайне редко позволяют себе представать перед публикой в непарадном виде. У Владимира Владимировича за эту сферу по большей части отвечала собака Кони.

Проход Путина и Медведева по Красной площади к концертной трибуне в ночь после выборов. Немногие вспомнили, что этот кадр был уже отрепетирован четыре года назад – тогда Путин в ночь после выборов так же шагал по Красной площади, в таком же багровом свете – но, разумеется, в одиночку. К несчастью, той давней ночью по соседству горел Манеж, и многие приняли этот имперский пурпур за отблеск пожарища – Наполеон какой-то получился. Нынче же вышло и эффектно, и помпезно, и гламурно. Помнится, была такая картина народного художника Герасимова – «Сталин и Ворошилов на прогулке по набережной», в народе ее называли «Два вождя после дождя».        

Вот такой получился дембельский альбом. Было искушение собрать «17 мгновений», но в колонку не уложилось бы. А собрать нетрудно – убедительной визуальности в эти годы было хоть отбавляй.

Насколько все-таки гламурным президентом был Путин? Конечно, до Берлускони или Саркози ему далековато, но младшего Буша и фрау Меркель он оставил далеко позади. Что же касается предшественников, тут его можно сравнить только с тем же Сталиным. Тут нет ничего странного, если вспомнить, что перед войной и после нее у нас тоже была эпоха победоносной визуальности, а говоруны предпочитали помалкивать.