текст Сергей Волков фото Сергей Миловидов

 

— Всё было достаточно тривиально, как и у большинства. Костя работал в «Комсомольце Кузбасса». А я ещё была студенткой и там же практиковалась. Мы были хорошо знакомы друг с другом, но ни о каких отношениях и речи не шло. Окончив вуз, я уехала из Кемерова. И вот тут-то всё и началось: целый год мы писали друг другу письма и созванивались по телефону. Закончилось всё это тем, чем и закончилось — семью решили создать.

— Лена делала в газете авангардно-культурную полосу «Витражи» и в своём творчестве заметно опережала время. Вообще она была человеком нестандартным. Полюбил я её сразу, просто понял это уже позже. И мы решили жить вместе, но только в другом городе, Кемерово для этого почему-то не подходил.

 

— Раскрутили, как говорится, глобус и попали пальцем в город Омск, куда и уехали прямо в день свадьбы вечерним поездом. И первые дни в Омске мы шиковали, тратили свои последние деньги. Ходили в рестораны и на концерты, слушали джаз, Костя покупал мне цветы и персики. Это были самые интересные и беззаботные дни нашей «медовой эпохи», срока в месяц мы не признавали. А потом наступили будни с подсчётом дней, оставшихся до очередной зарплаты и тарелкой манной каши на двоих в качестве завтрака.

— Действительно, приходилось считать мелочь: на автобус туда и обратно хватает, а вот на обед уже не совсем. Но никакой тяжести мы от такой жизни не испытывали. Я вообще всегда считал, что никогда не надо стесняться делать добро. Наверное, именно поэтому нам всегда хватало добра, шедшего со стороны. Переезд в Омск, как уже было сказано, стал внезапным и первые два месяца жили в квартире моего друга. А он в своё время оказался в Омске по очень простой причине. По тогдашней традиции в МГУ, который я окончил, на последнем курсе появлялись «покупатели», которые приглашали приглянувшихся им выпускников на работу в самые разные города Советского Союза. Я был хорошим студентом, и первым предложением, которое мне было сделано — работа на телевидении в Сочи. Но ТВ я тогда особо не любил, да и к тому же очень трудно было представить для себя продуктивную работу в городе, где все приезжие круглый год отдыхают. Другим вариантом был Омск, а серьёзность этого предложения подкреплялась предоставлением квартиры. Но я собирался вернуться домой в Кемерово, а потому «переадресовал» это предложение своему товарищу Андрею Стыкалину. И так случилось, что именно в этой квартире он через несколько лет и приютил нас — молодожёнов.

 

— Советские люди жили по-другому, и такое было совершенно естественным. Вообще, все наши новые друзья, которые стали появляться у нас в Омске, старались принять какое-то участие в нашем обустройстве. Бесконечно приглашали в гости, кормили, заботились. И никаких товарно-денежных отношений, которые так распространены сейчас, тогда и в помине не было. С Андреем и его подругой мы жили маленькой коммуной, вместе готовили, я стирала, гладила рубашки и мужу и его другу, и всё это происходило легко и очень весело. Журналистская среда в то время вообще отличалась особыми отношениями. Журналисты той поры были образованны, интеллигентны, невероятно остроумны. В перерывах, помнится, во всех редакциях любили играть в шахматы, обмениваясь шутками, остротами, которые, по-хорошему, нужно было бы издавать отдельной книгой качественного юмора. А тогда это было между делом.

— Вообще, наша с Еленой жизнь в Омске развивалась со стремительностью ракеты — и в профессиональном плане, и в человеческом. Если бы не несчастье, случившееся с моим отцом здесь, мы вряд ли бы вернулись в Кемерово. Когда через несколько лет мы уезжали из Омска в Кемерово, в нашей маленькой квартирке на проводы собралось более сорока друзей. Как все уместились, до сих пор не пойму.

— А какие подарки храним мы до сих пор! Чего стоит микрофон омского телевидения с гравировкой «Погас экран, умолк эфир, ведь он с К. Крекниным прощался. Уехал Костя и остался лишь микрофон — наш сувенир». До нас и сегодня долетают интернетные письма и приветы на словах, посланные из разных городов России в Кемерово примерно с той же точностью адреса, что писал Ванька Жуков дедушке.

 

— Про наши профессии сложно говорить. Кто-то видит в нас журналистов, другие считают пиарщиками, третьи — управленцами. И все они в чём-то правы. Но сейчас мы с Леной не работаем вместе. А было время, когда вдвоём руководили одной небольшой, но успешной пиаровской фирмой. И однажды я почувствовал, что уже перестал понимать, где кончается семья и начинается работа. Как раз в это время мы угодили на очень серьёзную учёбу в Москву. И Лена обратилась за консультацией по нашей семейной ситуации к одной известной столичной психологической звезде. Вот, дескать, у нас одна семья, одна профессия и один общий бизнес. Как к этому относиться?

— И профессорша нам отвечает: «Ребята, как вам повезло! Это же просто супер! Ничего лучшего просто быть не может. Для бизнеса… А для семьи — это крах, к которому неизбежно придут ваши отношения. Рано или поздно выбор — семья или бизнес — придется делать. Мы всё поняли. И я ушла работать на телевидение. Мы решили, что семья для нас гораздо важнее. И вообще, ложиться вечером спать с коллегой — это ненормально. Спать с мужем надо.

— С некоторых пор в нашем доме действует правило: при дочери вообще никаких производственных вопросов не выяснять. Причём, это правило она сама и ввела. Лет в тринадцать сказала: «Пусть папа дома будет папой, а мама — мамой. И всё!» Это правильно. Не надо работу брать домой.

— Только не надо думать, будто одинаковая профессия автоматически создаёт препятствия в семейной жизни. Главное в другом — надо уметь терпеть друг друга со всеми нашими недостатками. Мы же все — особенно в начале супружества — неотёсанные полена, и долгое время стремимся обтесать соседнее полено под себя. Регулировать надо процесс притирания, бережнее надо, чтобы не сломать друг друга. Да и сейчас я не могу сказать, что мы с Костей никогда не ссоримся. Ссоримся, просто мы уже умеем это делать. Вот Костя любит говорить, что мы с ним — два медведя в одной берлоге. И он, и я — лидеры. Уступать друг другу это лидерство мы поначалу не собирались, а потом научились. Вообще, наука жить вместе дается не сразу, её постигают годами.

— Есть такой забавный французский фильм с участием Жерара Депардье «За миллион лет до нашей эры». Там есть прелестные сюжеты на семейные темы. Вождь первобытного племени заглядывает в пещеру и спрашивает: «С кем мне разговаривать, кто здесь доминирующий самец?» Выходит женщина огромного роста и отвечает: «Ну я!» Так вот, точного ответа на вопрос, кто в нашей семье «доминирующий самец», не существует. Это ситуативно. И лидерство может переходить от одного члена семьи к другому в течение нескольких минут, включая и нашу дочь, кстати.

 

— Сплошь и рядом, это у нас регулярно происходит. Иногда мы даже заранее всё это оговариваем: здесь ты будешь руководить, а я при этом помалкивать, а вот тут мою роль надо усилить. Это очень полезно, а в некоторых ситуациях просто необходимо. Мы же всегда чувствуем, кто и в какой момент сейчас способен на большее. А возвращаясь к вопросу о единстве профессий, выскажусь в пользу этого. Мы способны понимать и рабочие проблемы друг друга. Я знаю, почему Костя в очередной раз задерживается, и не ревную его к поздним встречам. И он очень терпимо относится к моим контактам, бесконечным звонкам, постоянным командировкам. Кстати, микроразлуки помогают в семейной жизни. Мотаешься по гостиницам, ешь непонятно что, и так домой хочется. А приезжаешь — тебя дома ждут с нетерпением! 

— Между прочим, когда я дома один остаюсь, то даже не ем. И не потому, что протест какой-то выражаю, а просто желания нет. Дом и семья для меня обязательно предполагают сбор за общим столом. Без этого жить неинтересно, да и незачем. Поэтому на вопросы анкет о хобби я давно уже отвечаю — семья. Ну, и ещё футбол — на втором месте. И мне очень жалко некоторых современных людей, которые не понимают, что такое семейные ценности. Конечно, каждый доходит до уровня личной гениальности в своё время. Кто-то понимает, что семья — главное уже к пятнадцати годам, а кому-то до седых висков дожить надо. Я ко второй категории отношусь, но всё равно страшно радуюсь, что эта мысль всё же пришла мне в голову. Это в 95-м году было во втором велопутешествии по миру. Экстрим всегда голову заставляет иначе работать. А тут — горы, три месяца пути длиною 10 тысяч километров, велосипеды и мы вдвоём с моим товарищем, Федором. Вдруг понимаю, что по-настоящему значимых вещей для меня действительно мало. И на первом месте — семья.

 

— В первые годы, когда мы ещё притирались друг к другу, я не всегда понимала тот язык, на котором Костя со мной говорит. И, наоборот, сама порой могла сказать ему что-то, что он воспринимал иначе, чем я предполагала. Поэтому порой искрило. И вот в то время его папа — очень мудрый человек — нам сказал: «Ребята, вы думаете, что в семье самое главное любовь? Да нет. Любовь в каждой семье со временем во что-то другое перерождается. А главное в семье — это терпение и умение смиряться с недостатками другого человека. Будет терпение, и тогда у вас будет всё». Мы тогда над этим очень крепко задумались.

— Нормальный период в наших отношениях начался только, когда мы оставили взаимные попытки переделать друг друга. Я ведь с самого начала понимал, что Лена —  личность очень яркая и сильная. Что не считаться с этим просто нельзя. Но упрямо продолжал затачивать семью исключительно под свои представления и привычки. Пока это продолжалось, искры между нами сумасшедшие летели.

— Недавно мы отмечали Костин юбилей. Я, как и положено жене, говорила первый тост. О чём? О том, что люблю его? Но как можно любить то, что давно уже стало частью твоего организма? Разве я люблю свои руки, ноги, печень, сердце? Но без рук и ног человек становится инвалидом. А без сердца и вовсе не может жить. Любовь ли это? Не знаю. Но знаю, что если не станет его в моей жизни, и из меня уйдет невозвратно какая-то важная часть меня самой. Мы уже сплелись корнями, сцепились кронами. Это больше, чем просто любовь, это другое сильное и настоящее чувство.

 

— Более четырёх лет мы жили с Костей вдвоём. А потому могли себе позволить беззаботную ветреную жизнь. Например, в любой момент могли сорваться с места и куда-нибудь поехать в гости, не планируя время возвращения. И вот родилась Алина, наша Лика. А жили мы тогда одни — без бабушек, дедушек. Получили новую квартиру и не знали даже соседей по лестничной клетке. Было трудно, казалось, идёт одна бессменная трудовая вахта... Но опыт таких испытаний полезен для закалки семейных отношений…Уже первый год воспитания Лики сильно нас сблизил. Мы стали лучше понимать друг друга, подмечать вещи, которых раньше просто не видели.

Вообще открывать в супруге, которого знаешь до последней родинки, новые черты — полезное дело! Я считала Костю гуманитарием и вдруг выяснила, что он «понимает» автомобили, любит цифры, знает бухгалтерию и может искренне восхищаться грамотным балансом.

— При всех положительных переменах в жизни людей я хотел бы отметить факт, что мы вступаем в довольно дурацкую эпоху благополучных детей. У них сейчас всё есть, им нечего преодолевать, а потому «иммунитета к жизни» у многих просто не вырабатывается. Отсутствует какая-то внутренняя мускулатура, ведь всё и так идет как по маслу и смысла что-то менять в себе, совершенствоваться, просто нет. Меня такая ситуация пугает, ведь мы развивались совсем иначе. Мы прошли через многие проблемы, болезни родителей и ребёнка, периоды безработицы, через обыкновенную несправедливость. Эти трудности ковали наш характер. И всё пережитое рождает у меня убеждение, что если теперь нас с Леной десантировать на Луну, через непродолжительное время мы организуем там неплохую земную колонию. И всегда будем дополнять друг друга.

— И мы очень рады, что Лика у нас растёт такой же. У неё очень много друзей, она умеет слушать и слышать, делать выводы и добиваться того, чего хочет. А ещё наш ребёнок всегда рос таким же остроумным, как папа. Мы даже специальную тетрадь вели для записи смешных историй из нашей жизни. Помню, идём по Железноводску, на одном из домов мемориальная доска: «В этом доме жил первооткрыватель кавказских минеральных вод Фридрих Гааз». Алина и говорит: «Теперь я понимаю, почему эта вода «гААзированная»! Так что дома у нас скучно не бывает. Костя и Лика беспрерывно генерируют шутки, ну а я в роли благодарного зрителя. И когда приходят гости, мы семьдесят процентов времени дружно смеёмся.

 

— Остальное — это стол. Вкусная еда и хорошая беседа — это тоже то, что цементирует семью. Когда мы только познакомились с Леной, максимальными её достижениями в кулинарии было приготовление кофе (точнее того, что она называла кофе) и рассольника из стеклянной магазинной банки. Теперь же я думаю, что если она вдруг решит сменить профессию и откроет ресторан, то народ туда без сомнения потянется. А я сознательно свои кулинарные навыки забыл. А зачем, если жена вкусно готовит, да и на дочь иногда стих нападает.

— Большинство моих рецептов не воспроизводится — это всё экспромты на заданную тему. А основа подсмотрена и опробована в многочисленных путешествиях. А Лика на кухне не такая уж хлопотунья. Зато она у нас домашний технический гений. Настраивает и обслуживает технику любой сложности.

— Инструкция к нашему новому автомобилю, как и положено, толщиной сантиметра в четыре. Я её Алине дал посмотреть. И через полчаса дочь повела меня демонстрировать все возможности этой модели. А то, чего мне не сообщила, я для себя открыл только через полгода. Сама вот на водительские курсы записалась. Сама сдала на права, теперь осваивает свой автомобиль. Для полной автономии. Впрочем, дочь нас с мамой — своих «шнурков» —  вовсе не стесняется и очень охотно знакомит со всеми друзьями. Видимо, и мы у неё вызываем одобрение.

 

— Юмор выручал нас всегда, даже в критических ситуациях…. Однажды в Москве, на стадионе Лужники, участвуя в международном футбольном матче, я получил тяжёлую травму… Каково звучит, а? А ведь я ни в чём не соврал. Просто не добавил, что это был международный журналистский турнир! Итак, травма. Дальше не помню. Поэтому слово жене.

— Костю вывозят на каталке из операционной. Я бросаюсь к нему. Костя, ещё не отойдя от наркоза, приоткрывает глаза и строго так спрашивает: «Ты почему в чёрном? На что надеялась?»

 

— Надеюсь, что болезненная эпоха перемен миновала. И мы вступили в фазу стабилизации. Раньше я ждала, что Костя отбросит остатки советской ментальности, той, что «раньше думай о Родине, а потом о себе». Он думал о своем электорате, о производстве, о людях, которых принимал на работу. А я считала, что Родина начинается именно с семьи. Теперь, кажется, и Костя понимает, что Родина — это много счастливых семей. Не надо печься об абстрактном благе народном, нужно делать счастливой свою семью, тех, кто рядом. Каждому нужно вырастить свой сад, тогда и Россия будет одним цветущим садом. Я надеюсь, что нам хватит сил растить этот сад, хватит здоровья для сбора плодов, хватит оптимизма по жизни.

— Для меня уже давно краеугольным камнем во всём, чем я занимаюсь, является патриотизм. Патриотизм — категория экономическая. За ним, я уверен, будущее. Просто нельзя забывать, что начинается наш патриотизм именно с семьи.