|
|
Бизнес-портал КузбассаНовости, обзоры, рынки, аналитика,
|
|
|
|
|
| об изданииархив номеров журналарекламаподпискаобратная связьчитатели о насАвант-ПЕРСОНАДоброе дело |  |
Новости компаний[26 апреля] МегаФон создал интеллектуальную логистическую систему для промышленных гигантов страны
Издательская группа «Авант»
Областной экономический еженедельник «Авант-ПАРТНЕР» |
Авант-ПАРТНЕР РЕЙТИНГ № 3 от 25.08.2009
Сегодняшний экономический кризис впервые в современной истории Кузбасса, не считая, конечно, эпохи реформ, вызвал глубокий спад производства. В горнодобывающем секторе и, в частности, в добыче угля, он оказался заметно ниже, чем в обрабатывающих отраслях, но всё равно рекордным. Последний раз угледобыча в Кузнецком бассейне сокращалась такими темпами, разве что в начале 90-х годов прошлого столетия, в период очередной волны шахтерский забастовок и полного развала советской системы хозяйства, когда спад был даже круче (минус 16,8%), и этапа структурной перестройки отрасли (до 1996 года). Слабая, но уже нарастающая стабилизация в отрасли обозначилась уже в 1995 году, а с 1997 года начался медленный, но уверенный подъём.
Тенденция безостановочного подъёма стала настолько привычной за десятилетие с лишним, что, очевидно, загипнотизировала несколько и самих угольщиков, и политиков, и экономистов, пытающихся строить какое-то обозримое будущее, стала казаться практически незыблемой, проецируемой в обозримое будущее. Кузбассу начали планировать добычу угля уже на уровне в 250 млн тонн, когда обстоятельства разом изменились. Возможно, они вновь изменятся в лучшую сторону. Как показывает история угольной промышленности России, так бывало не раз, и в своём развитии отрасль прошла немало сложных поворотов.
 Копер Судженских копий
Подросток
Надо отметить, что в историческом масштабе угольная промышленность не только Сибири, но и в целом всей России и бывшего СССР, – сравнительно молодая отрасль. И, в общем-то, никогда по большому счёту не была такой успешной и выдающейся, как нефтедобыча, или, скажем, производство зерна или, например, сливочного масла, яиц или льна сто лет назад, когда по их экспорту Россия была в мировых лидерах (вернулась в них вновь только по зерну и растительному маслу).
С углём было сложнее. В России на рубеже XIX-XX веков он занимал в топливно-энергетическом балансе весьма незначительную долю (примерно такую же, что и сейчас). Во-вторых, вплоть до начала первой мировой войны импорт угля составлял значительную часть его российского потребления. В-третьих, единый угольный рынок в стране так и не сложился, и уголь как энергоноситель имел большей частью местное, а не общероссийское значение.
По данным подготовленной в начале XX века статьи «Россия» «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона» (химико-технический и фабрично-заводский раздел в ней редактировал профессор Дмитрий Менделеев), промышленная добыча угля в стране началась всего лишь в 1855 году. Хотя о запасах угля в районе Донца и в бассейне, уже получившем название Кузнецкого, было хорошо известно, и кустарная угледобыча, а также завоз угля из-за рубежа имели место. В 1855 году было зарегистрировано всего лишь 151 тыс. тонн общей добычи, которые практически поровну распределились по двум бассейнам – Донецкому и Польскому (или Домбровскому, в той части современной Польши, которая тогда принадлежала Российской империи).
Через тридцать лет, в 1885 году, российская угледобыча буквально взлетела, выросла в 25 раз, но общий показатель – 3,77 млн тонн угля – нельзя было назвать выдающимся даже по тогдашним масштабам. В это время в Великобритании, США и Германии масштаб добычи угля измеряют уже десятками и сотнями миллионов тонн. К концу XIX века угольная промышленность России выросла в 3 раза, а затем к 1916 году (причём уже без Польского бассейна, занятого Германией в ходе первой мировой войны) ещё втрое, напоминая стремительно растущего подростка.
В общей стоимости «продуктов горных промыслов» России в 1896 году уголь занимал третье место (33 млн рублей) после золота (42 млн рублей) и чугуна (63 млн рублей), незначительно опережая нефть (31 млн рублей). Правда, нефтяная промышленность, несмотря на формально четвёртое место, была значимее. Что касается стоимостного отставания, то оно объяснилось тем, что нефть была просто дешевле угля (см. ниже).
По-прежнему, основную часть добычи российского угля обеспечивали два бассейна – Донецкий, на долю которого в конце XIX века приходилось 60,4% добычи, и Польский (33,5%). Правда, появились и новые районы угледобычи – Подмосковный (доля в российской угледобыче в конце XIX века – 1,8%) и Уральский (3,4%), а затем добыча угля началась в Кузбассе, в Канско-Ачинском бассейне и на Дальнем Востоке, но районы эти были весьма небольшого размера и значения.
Кроме того, на российском рынке угля и продуктов из него заметно присутствовал еще один «бассейн» – «Английский». В 1998 году в страну было импортировано 2,5 млн тонн угля (две трети из Великобритании, 14% из Германии, с которой тогда Россия граничила напрямую) на 12,3 млн рублей, а также 440 тыс. каменноугольного кокса (Великобритании, Австро-Венгрии, Германии и Голландии) на 5,2 млн рублей. Как отмечали авторы «Энциклопедического словаря», спрос на минеральное топливо увеличивался даже быстрее, чем стремительно растущая отечественная угледобыча, к тому же местное производство долго почти не давало кокса, в то время как развивающаяся металлургия требовала его в большом количестве. Приходилось обращаться к поставкам из-за рубежа. Впрочем, импортный каменный уголь появился в России намного раньше собственного – в середине XVIII века. К началу XIX века его поставки, правда, исключительно для отопления столицы страны – Санкт-Петербурга – становятся постоянными. И вплоть до начала первой мировой войны импорт угля и кокса постоянно растёт.
Впрочем, такое положение было характерно не только для топливного рынка России – до трети угля, потребляемого Францией в это же время (при несколько больших размерах этого потребления, чем в России) также импортировалась в основном из Великобритании. А в Италии доля английского угля составляла в это время 60% от общего потребления.
Значение места
Вопреки современной оценке («Россия всегда считалась одной из ведущих угольных держав мира»), угольная промышленность в начале её существования в России имела в первую очередь местное значение. Далеко по стране уголь развозили мало, использовался он преимущественно по месту добычи и в прилегающих районах. Более широкому применению угля мешали конкуренция других энергоносителей и государственная политика железнодорожных тарифов.
Основными соперниками угля в российском топливном балансе были, конечно, нефть и дрова. Промышленная добыча нефти в России началась позже угля, – в 1870 году. Но через тридцать лет нефти добывалось в стране не намного меньше угля – 8,2 млн т против 11,9 млн тонн, а её значение, как и сейчас, было явно больше (с учетом лучших топливных качеств и возможностей переработки). Нефтяная отрасль России уже тогда имела мировое значение. Нефть и продукты поставлялись на мировой рынок: 1,12 млн тонн нефти и 0,8 млн тонн осветительного керосина. Весь мировой рынок нефти и продуктов её переработки делили тогда всего два производителя – Россия и США. Американский вывоз был больше – 2,9 млн тонн сырой нефти, что составляло тогда половину нефтедобычи в США, и 2,4 млн тонн керосина. Мировой рынок осветительного керосина, продукта, чьё тогдашнее стратегическое значение вполне сравнимо с нынешним бензином, составлял 3,2 млн тонн, из которых три четверти занимали поставки из США, а четверть – из России.
 «Акционерное общество Кузнецких каменноугольных копей» («Копикуз»)
Примечательно, что в России нефтью на 70% пользовались как топливом, в США – напротив, на 75% как осветительным материалом. Но связано это было не с тем, что кто кого в данном случае как-то опережал. Причина была в разнице цен на уголь и нефть. В России уголь в сравнении с нефтью он был дорог: 8,75 рубля за 1 тонну против 6,25 рублей за 1 тонну нефти. В Америке наоборот уголь был заметно дешевле: 1,87 рубля за тонну против 15 рублей за тонну нефти. При таком соотношении цен нефть в России была сильным конкурентом углю, особенно с учётом её большей калорийности и того, что её можно было развозить по стране недорогим водным путём – из Баку по Каспию и по Волге. Поэтому в отличие от угля нефть и продукты её переработки присутствовали практически по всей стране (с учетом, конечно, тогдашних транспортных возможностей).
По Волге, которая как транспортная магистраль охватывала половину самой населенной части страны, в конце XIX века перевозилось 12,8 млн тонн грузов в год, более половины всех речных транспортировок страны (24,7 млн тонн). При этом нефть была на одном из первых мест по дальности перевозки (1431 верст) и по объёму, водным путём её вместе с продуктами переработки перевозилось 2,6 млн тонн против всего 128 тыс. тонн угля (дальность перевозки – 293 версты). В это же время вся обширная железнодорожная сеть России перевозила 25,6 млн тонн грузов в год (лишь чуть более водных поставок), из которых 7,12 млн тонн приходилось на уголь (он уже тогда обеспечивал железнодорожникам основной объём перевозок), 3,16 млн тонн – на нефть и продукты из неё. Конечно, нужно учитывать оба груза нередко перевозились и водой, и железными дорогами.
Однако средняя дальность перевозки угля по железным дорогам России в то время составляла всего 336 верст, нефти и мазута – уже 488 верст, керосина – 884 версты. Такой топочный продукт как нефть и «нефтяные остатки», т.е. мазут, оставшийся после переработки, как более дешевый и более калорийный вид топлива составлял российскому углю очень серьёзного конкурента. Как сегодня, к примеру, природный газ.
В таких обстоятельствах современники вынуждены были констатировать, что «Подмосковный и Уральский бассейны принимали слабое участие в снабжении других районов, т.к. не могли удовлетворить и местные потребности», и только «донецкий уголь получил широкое распространение». Из Донбасса на рынок в 1898 году было вывезено 5 млн тонн угля, 30% из которых пошли на металлургические предприятия Приднепровья и самого Донбасса, четверть – другим промышленным предприятиям, почти столько же – железным дорогам, около 8% – мариупольскому порту, 6% – сахарным заводам. Однако, дальше, чем на 300-400 км и донецкий уголь не развозился.
Причина была ещё и в том, что на большие расстояния перевозить грузы железными дорогами было весьма недешево. Тогдашний грузовой тариф составлял 1,33 копейки на одну тонно-версту. Это означало, что даже при среднем «пробеге» угольных грузов в 336 вёрст стоимость такой перевозки составляла 4,46 рубля за тонну, что было, конечно, дешевле средней отпускной цены на уголь, но в сравнении с другими видами топлива делало его заметно дороже.
При тогдашних тарифах в Санкт-Петербурге донецкий уголь с доставкой стоил 13,75 рубля за тонну, а импортный английский – около 5 рублей. Уголь Судженских копей Кузнецкого бассейна при стоимости на месте 3,1 рубля за тонну при доставке на Урал становился в 2,5 раза дороже. Позднее соотношение цен несколько изменилось, импортный уголь стал дороже, но конкурентоспособность донецкого не стала выше. По оценке Тамары Изметьевой, историка экономики из Московского госуниверситета, в дореволюционной России не было общенационального угольного рынка, только три местных кластера – Донецкий, Польский и Северо-Западный импортного угля.
Видный русский инженер путей сообщения Владимир Лохтин в начале XX века делал вывод, что «при огромных наших расстояниях железные дороги не в силах объединить в экономическом отношении удаленные области отечества, и грузовое железнодорожное движение может совершаться только до известного предела, и этот предел ограничен дороговизной стоимости провоза товаров». По его оценке, в тот период перевозка по железной дороге хлебных грузов была рентабельной на расстоянии до 700 верст, каменного угля – до 480 верст; в среднем для всех грузов – 500-580 верст1.
В итоге, и угольная промышленность Кузнецкого бассейна начала развиваться как отрасль местного значения – вначале для снабжения парового железнодорожного транспорта, затем – металлургической промышленности, и попутно – коксохимии.
Голод угля
Не всегда угольное развитие России шло строго по нарастающей. В начале XX века отрасль, как и вся остальная экономика страны, оказалась в кризисе, а затем в депрессии. Это подтолкнуло угольщиков, впрочем, и многих других промышленников (здесь они следовали путями, которыми шел капитал и в других странах), к попыткам «обойти» законы рынка, в частности, такую неприятную закономерность, как цикличность развития. Избежать, по крайней мере, ту часть цикла, которая называется спадом со всеми неприятными его последствиями – снижением цен и прибыли, сокращением производства и т.п.
В отсутствие тогда антимонопольного законодательства компании попытались собственными силами зарегулировать угольный рынок, создав ценовой синдикат, контролирующий поставки и цены со всеми вытекающими из этого позитивными последствиями для производителей. Для этого крупнейшие производители угля в главном бассейне страны, Донецком, объединились в акционерное «Общество для торговли минеральным топливом Донецкого бассейна», получившее название «Продуголь», которое начало действовать в феврале 1906 года. По данным историка Тамары Изметьевой, в состав синдиката первоначально вошли 13 компаний, на долю которых приходилось более 45% добычи и более 41% вывоза донецкого угля. Часть производителей попытались противостоять новому объединению, но затем некоторые из них согласились войти в его состав, или договориться о сотрудничестве. И в 1909-1910 гг. число участников синдиката увеличилось до 24, а его доля в добыче угля в Донбассе до 67%, а вывоза – до 60%.
Попытки контроля угольного рынка со стороны «Продугля» действительно дали не только стабилизацию, но и даже рост на 50% цен на уголь. Но средством достижения этой цели стала жесткая монополизация рынка, вплоть до ограничения поставок угля и создания нехватки топлива на рынке. Это явление получило тогда наименование «угольный голод». Угля не хватало для паровозов, приходилось даже отменять уже назначенные железнодорожные рейсы и вновь обращаться к дровяному питанию локомотивов. Заметно вырос импорт угля и кокса – с 4,6 млн тонн в 1910 году до 8,45 млн тонн в 1913 году. В итоге, деятельность «Продугля» стала предметом расследований со стороны правоохранительных органов и других форм давления со стороны государства. Жёстких санкций (посадок в тюрьму и т.п.) в исторической литературе не отмечают, но с 1912 года влияние синдиката на угольный рынок начинает резко уменьшаться.
Обычно историки отмечают «иностранный» якобы непатриотичный характер деятельности «Продугля», ссылаясь на то, что контролировался синдикат из-за границы, а главным органом его управления был так называемый «парижский комитет». Но свидетельств того, что у зарубежных акционеров российских угольных компаний был какой-то особый вредительский умысел, не приводят. Вряд ли иностранный капитал был причиной появления и деятельности «Продугля», ведь под зарубежным контролем были и многие другие отрасли российской экономики, та же нефтедобыча. Однако, «голода» на других рынках не возникло, зато угольная отрасль России получила заметный толчок. Кстати, к искусственно созданной нехватке угля присоединились в зауральской части России и Судженские копи. Хотя капитал в них был отечественный, питерский, и в синдикат они не входили.
Рождение Кузбасса
Именно под влиянием таких обстоятельств как нехватка угля и рост цен на него начала быстро расти добыча угля в Кузнецком бассейне, и было создано «Акционерное общество Кузнецких каменноугольных копей» («Копикуз»), которое и заложило основу сегодняшней индустриальной инфрастуктуры Кузбасса. И результатом работы которого стало, по сути, рождение ещё одного угольного бассейна России, а также ещё одного центра металлургической отрасли. Учреждённый в январе 1913 года, «Копикуз» за считанные годы своего существования в весьма непростых обстоятельствах первой мировой войны и удалённости от индустриального центра страны, проделал огромную инвестиционную работу в регионе, практически ещё не освоенного промышленностью. До масштабов и результатов этой работы современным инвесторам Кузбасса (с поправкой на время и масштаб экономики, конечно) пока ещё очень далеко.
«Копикуз» провел разведку выделенных ему участков недр с месторождениями угля и железной руды, построил железнодорожную сеть – дороги от разъезда Юрга до Кольчугино (ныне – Ленинск-Кузнецкий), до строившегося ею же Кемеровского коксохимического завода и до Кузнецка, – в районе которого проектировала металлургический завод. Одновременно компания построила и восстановила сразу несколько весьма крупных по тем временам угледобывающих предприятий. На Кольчугинском руднике всего за полтора года в отсутствие железнодорожного сообщения и в условиях нехватки рабочих рук она построила шахты «Капитальная» глубиной в 130 метров и годовой мощностью 320 тыс. тонн угля, «Вентиляционная» и «Журинская», перестроила на мощность в 80 тыс. тонн угля в год шахту «Николаевская», переданную компаний из госсобственности2.
На Кемеровском руднике «Копикуз» восстановил Кемеровскую и Волковскую штольни, что позволило уже за 5 месяцев 1913-1914 гг. добыть 24 тыс. тонн угля (против 1,5 тыс. тонн в 1909 и 2,4 тыс. тонн в 1910 гг.). Этот уголь вывозили по Томи, однако, уже во второй половине 1915 года на рудник пришла железнодорожная ветка от Топок. К 1917 году на Кемеровском руднике была построена шахта «Центральная» с годовой мощностью 330 тыс. тонн угля3. В итоге, к 1917 году в угольной отрасли Кузбасса было занято, по подсчетам историков, около 15 тыс. человек. Компания также восстановила остановленный к этому времени Гурьевский металлургический завод, наладив на нем выпуск чугуна и металлопроката, и активно вела подготовку к строительству Тельбесского металлургического завода к югу от Кузнецка.
Темпы реализации этого крупнейшего в России инвестиционного проекта были весьма впечатляющими. Не помешай революция, к началу 20-х гг. прошлого столетия «Копикуз» мог стать одной из крупнейших горно-металлургических компаний не только в России, но и в мире.
Впрочем, не только в Кузнецком уезде тогдашней Томской губернии пытались заложить современную тяжелую индустрию, основанную на добыче каменного угля. В соседней Енисейской губернии «Товарищество Черногорских каменноугольных копей», начавшее работать на угольных месторождениях современной Хакасии в 1907 году, уже в 1910 году подает заявку на строительство железной дороги Ачинск-Минусинск и создает акционерное общество «Ачминдор». Оно начинает строительство в 1914 году, но успешному завершению его помешала война (был в итоге построен один участок). Причина была в том, что правительство исключило дорогу из числа «срочно сооружаемых для фронта», и заказы на рельсы для неё были переданы другим заказчикам.
Наверх и обратно
История угольной отрасли Кузбасса и России после 1917 года обычно представляется как цепь непрерывных производственных и технологических успехов, безостановочного подъёма. Однако, как и положено горной отрасли угледобыча даже в плановой системе хозяйствования сильно зависела в своём развитии от природных условий работы, в первую очередь, от наличия запасов угля, пригодных для добычи. Вот почему значение первого и крупнейшего долгое время угольного бассейна страны – Донецкого – со временем начинает уменьшаться. Запасы угля заканчиваются, добывать его становится всё сложнее, какие бы усилия не прилагались. В итоге, ещё в начале 80-х гг. прошлого столетия на Донбасс, как украинский, так и ростовский, приходилось около трети всей добычи угля в СССР (более 210 млн тонн из 720 млн тонн).
Но это был исторический пик в развитии Донецкого угольного бассейна. Как раз в этот период в нём добыча начинает стремительно сокращаться, и сегодня, как в украинской, так и в российской части, он уже не играет той роли, что была у него 30 лет назад. В Ростовской области добыча не превышает 10 млн тонн в год, на Украине она составляет менее 100 млн тонн. В результате, возникает дефицит угля, который сегодня возмещается поставками из Кузбасса, Польши и даже Австралии. Кстати, в советскую эпоху регулярно закрывались шахты и в Кузнецком угольном бассейне, когда заканчивались запасы. Однако, организационно обычно этот процесс строился так, что предприятие формально не закрывалось, а объединялось с рядом существующим, или строящимся. И внешне это выглядело вполне благополучно, хотя, понятно, не всегда процесс закрытия был таким уж легким и безболезненным.
В истории добычи угля в Кемеровской области хорошо известен период структурной перестройки отрасли, когда производство сокращалось в отдельные годы на 10 и даже 15%. Обычно кивают в этих случаях на происки мирового империализма, затеявшего и даже профинансировавшего реструктуризацию, правда, ни разу не приведя примера, как он выиграл от этого. Присутствие США на мировом рынке угля и металла в это время только сокращалось, а российский экспорт угля и металлопродукции, напротив, увеличивался, завоевывая то место на мировом рынке, которое сегодня так важно для благополучия страны.
Итогом структурной перестройки стало существенное оздоровление отрасли, избавление от неэффективных и опасных с точки зрения безопасности труда предприятий, что в сочетании с приватизацией и приходом в отрасль относительно эффективных собственников (в любом случае заметно более эффективных, чем государство) и дало почти безостановочный рост, что продолжался вплоть до нынешнего года. Однако подъём угледобычи в любом случае наблюдается только там, где для этого есть благоприятные природные предпосылки. В Кузнецком бассейне они есть, но далеко не во всех его частях. Там, где условия добычи неблагоприятны, и существующими технологиями нельзя обеспечить рентабельную и безопасную добычу угля, как в Прокопьевске, Киселевске и Анжеро-Судженске, она сокращается. Как ни стараются власти этот процесс затормозить. Аналогичные процессы происходят в Донбассе, как в его российской части, так и украинской, в Уральском бассейне, где добыча угля практически сошла на нет, в некоторых других районах. Зато хорошие перспективы угольной отрасли, несмотря на кризис, сохраняются в Восточной Сибири, в Якутии и на Дальнем Востоке (не говоря уже про Кузбасс), где и сейчас не останавливаются крупные инвестиционные проекты.
1 В.Н. Большаков. К истории Обь-Енисейского водного пути (Начало ХХ в.).
Вестник Томского госуниверситета. №295 (История). Февраль 2007 года.
2 О.В Баев. Иностранный капитал в промышленности Кузнецкого бассейна
(конец XIX - начало ХХ вв.), Кемерово, 2004.
3 См.: Г. Калишева. Начало истории Кемеровского рудника. «Огни Кузбасса», 2007, №4
|
Деловые новости[27 апреля] Новый проект КРТ в Заводском районе Новокузнецка выставлен на торги за 35 млн рублей
Рынки/отраслиПоиск по сайту |
 |
|
© Бизнес-портал Кузбасса
Все права защищены
|
Идея проекта, информация об авторах
|
| Разработка сайта ‛ Студия Михаила Христосенко |
