С ним по-прежнему нелегко договориться об интервью. Он постоянно занят и часто в командировках. Хотя сам бывший директор по экономике и финансам «Южкузбассугля» Юрий Кушнеров утверждает, что многое изменилось после того, как чуть более года назад он и ещё двое совладельцев компании, – Георгий Лаврик и Александр Говор – продали Evraz Group свои 50% акций «Южкузбассугля». Никто из них из Кузбасса не уехал. Заплатив налоги после сделки (в целом пакет был продан за 871 млн. долларов), каждый из бывших топ-менеджеров «Южкузбассугля»,  занялся другим бизнесом. Самый амбициозный  проект бывших совладельцев компании – строительство нефтеперерабатывающего завода недалеко от Яи. О том, почему от угля он пошёл «в нефтяники», и о том, чем ещё он живёт сегодня, «Авант-ПАРТНЕРу» председатель совета директоров  ЗАО «НефтеХимСервис» Юрий Кушнеров, рассказывал в субботу, перед тем как поехать на соревнования по боулингу вручать призы, а потом улететь в длительную командировку.

– Юрий Петрович, соревнования по боулингу можно считать отдыхом? Или у Вас, как и прежде, нет выходных?

– Для чего мы живём? Для чего отдыхаем, работаем? Когда мы работаем, мы развиваемся, когда мы отдыхаем – тоже развиваемся. Поэтому я не делю время на отдых и работу. В «Южкузбассугле» мы работали в соответствии
с необходимостью. Иногда до 6 утра, иногда до 5 вечера. В зависимости от ситуации. А сейчас вообще нет ни выходных, ни праздников. У меня есть стиль жизни. Он определяется моей компанией  – «Инвестиционной компанией «Гарант-уголь», которая ведёт несколько проектов. А боулинг это давнее увлечение.

– Какими именно проектами занимается компания?

– Проекты разные. Есть те, что для души. В парке
им. Гагарина в Новокузнецке строим теннисный центр на четыре корта. Сегодня идёт закладка фундамента. Запустить планируем в следующем сентябре. Это будет не просто крытая площадка. Это будет  международного уровня корты, современный дизайн, которой хорошо, на наш взгляд, впишется в архитектуру города. Самый лучший будет теннисный центр за Уралом. Подобный я лично видел разве что в Москве в районе Рублёвки.

Я сам очень люблю теннис. Начал играть в 90-х годах в Америке. Когда вернулся, с Анатолием Смоляниновым (бывший внешний управляющий Запсиба, тогда работал в угольной компании «Кузнецкуголь» – «АП»)  в 1995 году в Новокузнецке сделали первый крытый корт. Тогда
в городе целая теннисная эпопея началась. Потом немного поутихло. Думаю, что с новым комплексом всё выйдет на новый уровень. Здесь будет детская теннисная школа, обычные занятия, будут проводиться и профессиональные соревнования.

Проект этот дорогой – 12-15 млн. долларов. Я точно знаю, что он не окупится. Но я к нему и не отношусь как к коммерческому проекту.  Но у меня есть потребность что-то отдать городу, в котором я вырос как бизнесмен. Ещё у нас есть благотворительный фонд. Уже два года по просьбе мэра города помогаем детскому дому «Полярная звезда». Там около 150 детей. Около 2 млн. долларов уже вложили в ремонт и содержание этого дома.

А «не для души»: в Кузбассе наш главный проект – неф-тепереработка.

– О строительстве Яйского нефтеперерабатывающего завода заговорили ещё два года назад, когда Вы работали в «Южкузбассугле». Вы этим занялись только тогда, когда ушли из компании?

– Нет, мы  – я и Александр Николаевич Говор – в этом проекте с самого начала. К нам пришли люди с идеей и просьбой их поддержать. Признаюсь, мы, может быть, не сразу оценили это предложение. Но тогда мы уже держали  в голове, что рано или поздно из компании надо будет уходить, в смысле от непосредственного руководства. Поэтому и сказали себе: «Почему бы нет!». Компания «НефтеХимСервис», которая является оператором проекта, два года назад ничего не стоила. Мы её купили, стали собственниками. Она ничего не имела кроме идеи, что есть на севере точка в районе Яи, и надо там построить НПЗ. Мы эту идею не «проталкивали», просто обсуждали. А в сентябре 2007 года мы встретились с Аманом Гумировичем Тулеевым. Губернатор нас поддержал и предложил строить не небольшой завод, а создать крупный комплекс мощностью до 3 млн. тонн переработки нефти в год.

– В какой стадии сегодня находится проект?

– Заканчивается проектирование. Прошли все необходимые согласования в администрации области. Мы успешно, с учётом поддержки губернатора, согласовали все разрешения с «Транснефтью», выделение земельных участков. В общем, всё необходимое для начала строительства. И осенью, наверное, официально будем закладывать завод. Для средней нефтепереработки это хорошего уровня НПЗ. Планируем на 3 млн. тонн переработки нефти вывести, а в перспективе, может быть, –  до 5 млн. тонн. Это будет уже крупный завод.

– С момента презентации проекта осенью прошлого года в областной администрации приходилось слышать разные оценки Ваших планов. Некоторые, например, недоумевают. Как развивать нефтепереработку в регионе, где нет нефти?

– Во всём мире есть такая практика, что НПЗ строятся не там, где нефть добывается, а там где она потребляется. В любой европейской стране есть НПЗ, а нефти нет. А у нас в Кузбассе на севере есть два мощных нефтепровода. Это удивительное месторасположение. На этом месте ещё в советское время планировалась закладка крупного НПЗ.  Но 1989 год остановил все эти процессы.

Сырая нефть никому не нужна. У нас программа рассчитана на 5-10 лет в зависимости от ситуации. На первом этапе – это построение завода, который будет перерабатывать до 3 млн. тонн с глубокой переработкой и получением товара – бензина и дизельного топлива стандарта Евро 4.

Этот бизнес перспективный. В России 40% добываемой нефти не имеет переработки. И даже та, что есть, далека от совершенства. Это проблема практически всех нефтедобывающих стран. И нам интересно попробовать это сделать. Что касается добычи, то на перспективу мы думаем и об этом. Как и о терминале в морском порту.

– НПЗ проект очень дорогой. К тому же требующий кадров, которых в Кузбассе просто нет…

 – Чем хороша нефетепереработка?  На заводе будет занято порядка 400 человек. Их найти не самая большая проблема. Мы близко от Томска, где огромный нефтеперерабатывающий комплекс. Ачинск, где есть НПЗ, – тоже не так далеко. Мы же говорим о Сибири. Это всё рядом. Есть уже директор завода, главный инженер и другие  специалисты, которые проработали по 25-30 лет в нефтяных районах. Они с удовольствием приехали. Кто-то сейчас в Анжеро-Судженске, кто-то в Кемерове, кто-то в Томске.

Что до денег, то, да, НПЗ – очень дорогое удовольствие. 3 млн. тонн переработки нефти в год – это 600-700 млн. долларов инвестиций за 3-4 года. Если будем наращивать мощности, то это уже полтора миллиарда долларов. Часть денег будет своих, часть – привлечённых.

– А Вас, выходцев из угольной отрасли, с этим проектом как  воспринимают в нефтяных кругах?

– Нас год назад вообще никто серьёзно не воспринимал в нефтяном клубе. Мы в своё время тоже смеялись, когда к нам кто-то приходил со стороны. Мы в «нефтяники» ещё в неё только входим. Наш статус немного нам помогает. Где-то кто-то о нас слышал. Но мы понимаем, что надо сделать дело. Сделаешь дело – будут уважать. К нам отношение, может быть, немножко другое, потому что у нас есть опыт работы по управлению крупным бизнесом.

– И, может быть, и  потому, что знают, что у Вас есть деньги?

– Деньги – вещь хорошая, конечно. Но если у тебя нет опыта работы в очень крупных проектах… У Александра Николаевича Говора производственный опыт. У меня – финансиста, экономиста, менеджера. Мы можем выстраивать проекты, можем их вести от начала до конца. В «Южкузбассугле» было всё с нуля. Когда-то этот уголь был никому не нужен.
Мы же понимали, что всё переменится. Нас в 2000 году спрашивали: «Как вам так повезло, что такие активы у вас в руках оказались вроде бесплатно?». Мы же в начале 90-х годов знали, что делаем. Так же и здесь мы знаем, что нефтепереработка очень перспективная.

– Угля нет в Ваших активах. Теперь из энергоресурсов только нефть?

– Двадцать лет я занимался углём. Всё, что можно было сделать в угле, я, как экономист, сделал. Достаточно того, что нынешняя «молодёжь»
в угольной отрасли, знает она об этом или нет, занимается тем, что мы сделали в 90-х – начале 2000-х годов. Все рыночные принципы развития угольных предприятий были заложены в 90-х годах. Когда отрасль работала на дотациях, это были одни законы, одни положения, принципы. Когда мы переходили после забастовок на новые рыночные отношения, в угле их не было. С 1989 года начали заниматься этим вопросом. И уже в середине 90-х годов,  знали, как это делать. И наша команда, которая работала в середине 90-х годов в «Южкузбассугле», претворяла всё это в жизнь. Экономисты разрабатывали своё, производственники – своё. Мои и кандидатская и докторская диссертации посвящены углю и его месту в рынке.

И как-то все забыли о том, что было, когда всё стало рентабельно. Перестали говорить о дотациях. Как-то само собой это прошло. Конечно, растущая сейчас цена даёт суперприбыль. Но даже та цена, которая была два года назад, три года назад уже была нормальной. «Южкузбассуголь» стал прибыльным в 2000 году. Дальше мне неинтересно как экономисту было работать. Заниматься «куплей-продажей» угля меня не привлекало.

– Ну, Вы же не вывели «Южкузбассуголь» на IPO, как планировали…

 –  Наверное, единственное, чего я не сделал,  – не сделал компанию публичной. Было всё готово. Мы должны были первыми идти на IPO в 2005 году. Но по различным причинам, не только из-за аварий (аварии – это совсем другое), мы этого не сделали. У меня есть желание теперь реализовать за 3-4 года проект и выйти на IPO с нефтепереработкой.

– Ваше партнёрство сейчас
с Александром Говором во всех проектах?

– 90% проектов, о которых я сказал, мы реализуем Александром Говором вместе. У него есть и собственный бизнес – сельское хозяйство, уголь. Иногда я ему помогаю, консультирую как экономист. Но у меня тоже есть отдельный проект, агропромышленный. В центральной части России. Там я просто инвестор. Очень крупный проект с моими друзьями. Современное производство, основанное на европейских и американских технологиях. Проект оценивается в 250 млн. долларов. В компании работают люди–профессионалы, которые знакомы с мировым опытом. Они уже применили его на одной из территорий во Владимирской области и в Подмосковье. Теперь это будет тиражироваться в разных регионах
с  благоприятным климатом и плодородными землями.

Как экономист я вижу, что этот проект в центральной части России очень выгоден. Он не даёт рентабельности как в нефти, как в угле. Это совершенно другое. Окупаемость его – 7-10 лет. Но, знаете, приятное это ощущение «землёй заниматься».

Пока это всё, чем я занимаюсь. Что будет ещё, не знаю. Я люблю начинать с нуля и получать в конце удовольствие. Чтобы потом, когда получится, кто-то сказал, что им опять повезло (смеётся – «АП»).

– Юрий Петрович, а на самом деле, как Вы всё же отдыхаете? В театр, в кино, например, ходите?

– После «Южкузбассугля» отдыхал два месяца. От нервного 20-летнего истощения. От постоянного вздрагивания на звонок своего друга Александра Николаевича Говора. Этого хватило. Потом вошёл с головой в новый бизнес.

Сейчас стараюсь и в кино ходить – дочь водит в Москве. И в театр хожу. В Москве и за рубежом. На концерты, соревнования. На финале теннисного турнира «Ролан Гаррос» был, на Евро-2008. На игру «Манчестер Юнайтед» с «Челси» в Москве был билет, но я не смог пойти, не хватило времени. Но все профессионально значимые события стараюсь не пропускать. Ни в Европе, ни в Москве. Многое здесь связано с перелётами. Это единственный минус. На концерты хожу – от оперной классики до рок-опер и звёзд эстрады. Мне в принципе сейчас стало жить гораздо интересней. Здесь всё сошлось. И новый бизнес, который захватывает. И возможность гораздо больше, чем раньше, перемещаться, летать по миру.

– Ваше решение остаться жить в Кузбассе объяснимо тем, что здесь у Вас уже было дело, которым можно заняться?

– Мне можно жить где угодно. У меня три дочки живут в разных местах. В Новокузнецке, в Москве, в Европе. Так и жизнь моя делится на Европу, Москву и Новокузнецк. Но именно в Новокузнецке дом. Город мне очень нравится. Особенно места около Новокузнецка, где я живу. Даже запах земли и листвы здесь другой. Москва – это центр, финансовый, культурный. Езжу туда по делам. И возвращаюсь домой.

А дело? Да, было желание заниматься бизнесом в Кузбассе. Остаться здесь. Мы заплатили здесь налоги после сделки. Предложили программу, по сути, создания новой отрасли
в Кузбассе. И благодарны за поддержку нашего проекта в нефтепереработке губернатору Аману Гумировичу Тулееву.

– Что Вас вообще сегодня радует в жизни России, Кузбасса?

– Стабильность. Все мы это ощущаем. Вот сидим с вами, спокойно разговариваем о том, сколько вложил, куда вложил деньги. А куда ещё хочешь вложить? Это и есть стабильность – когда люди хотят вкладывать деньги.

Радует то, что у региона есть будущее. Сейчас, конечно, никто не знает, сколько ещё лет у нас будет так активно развиваться угольная отрасль. Но уже есть понимание того, что в перспективе в Кузбассе будут создаваться новые направления. Не только нефтепереработка. Машиностроение, например, электроэнергетика, стройиндустрия. Сегодня даже трудно себе представить, что это возможно. Сидит где-то человек, что-то придумал. Найдёт того, кто его поддержит и  – вперёд.

Один из основных ресурсов области – подготовленные кадры. Не только в угольной отрасли. Сегодняшние известные проблемы с нехваткой квалифицированных кадров, конечно, нельзя не учитывать. Но это всё решаемо за несколько лет. И этим уже озабочены компании. В любом случае, если человек механик,  он везде может быть механиком, энергетик – тоже.

Я жил год в Питтсбурге. Питтсбург 60-х годом – это Кузбасс сегодняшний. Сегодня там нет металлургических заводов, шахт. Это огромный научный  и деловой центр. Сегодня, мы сырьевая территория. Но пройдёт лет 20-50, и мы можем не узнать Кузбасс. Я видел это своими глазами в США. И мы  ничем не отличаемся от всего остального мира. Запаздываем, опережаем, ищем свой путь. Это не играет роли. Так развивается любая цивилизованная страна.

– Юрий Петрович, смотрели последнюю «золотую» сотню российских миллиардеров Forbes?  Не смущает, что такое небольшое количество людей контролирует практически всю основную промышленность в стране?

– Не вижу ничего плохого в этом. Очень успешные люди. Профессионалы. Все идёт к тому, что их будет и 500. Публичность, выход на публичные компании даёт новых акционеров, новых собственников, владельцев акций. Тем самым это увеличивает количество успешных людей. К тому же у нас страна ещё не оценена полностью, имея огромные территории, огромные запасы сырья. Огромная страна с огромным количеством миллиардеров. Ничего здесь плохого нет.

– А что для Вас значат деньги, прибыль?

– Это инструмент. Прибыль означает, что у этого бизнеса есть перспектива, что у него есть средства для развития. А если у него есть возможность развиваться, то можно рассчитывать на увеличение рабочих мест, рост зарплаты, новые социальные блага. В итоге конечная цель бизнеса – развитие. Если каждый человек будет развивать себя, свою семью, свой бизнес, развивается и государство.

– Это и  Ваша конечная цель?

– Моя цель – воспитание трёх дочерей. Они занимаются  разными направлениями. Одна бизнесом, другая ещё учится, третья – творчеством. Никто со мной не работает. Я считаю, что до определённого момента как личности они должны расти в другом бизнесе, в другом месте. Передать им бизнес, может, правильно. Но стать личностями они должны вне той компании, в которой я работаю. Это мой подход.

В бизнесе есть цель – выстроить за пять лет нефтеперерабатывающий бизнес на 1,5 млрд. долларов. Заложить в Кузбассе новую отрасль – нефтепереработку. Запустить
в работу завод в 2010 году. Начнёт
работать первый этап. Дальше
будем раскручивать. Мне в этом году будет 54 года. Загадывать ещё
на пять лет не берусь.